Когда мне прислали ссылки на это интервью, я подумала «Еще одно интервью Шаха о терроризме»… Просто у тому моменту я уже видела эту передачу и он примерно полчаса говорит об исламе, терроризме… и такое я уже переводила, а я не люблю повторяться.

Но я не буду, потому что просто поверьте мне на слово — его стоит посмотреть даже просто так

Программа называется «На диване с Коэл» — разговорное ток-шоу, занявшее место «Кофе с Караном»

Передача снималась в Маннате, резиденции Шарука Хана

Дальше приведены только ссылки и перевод на ту «светлую» часть интервью, о которой я говорила. Не обращайте внимание на то, что на просмотр з части, а на скачку только 2 — хронометраж у них одинаковый

Посмотреть: часть 1, часть 2, часть 3
Скачать: часть 1, часть 2

Коэл: Он родился мусульманином, ходит в христианскую школу, женился на индуске и двоих нерелигиозных детей… И я забыла упомянуть? Что он еще является самым известным индийцем. Шарук Хан – настоящий сын Индии. И его история от скромного начала до суперзвездности наполнена волей, целенаправленностью и верой в себя.
Шарук, ты замечательно выглядишь, спасибо большое за то, что присел на мой диван.
Шарук: Спасибо, что пригласила присесть, Коэл.
Коэл: И хотя ты замечательно выглядишь, ты ведь не очень хорошо себя чувствуешь?
Шарук: Да, я снова себе навредил, пора бы мне уже понять, что я был рожден только для романтичных фильмов, не для боевиков. Я снимался для сцены…
Коэл: И это говорит человек с шестью кубиками на прессе…
Шарук: Шесть кубиков – это только снаружи. Внутри все очень болит. Был такой фильм с Эдди Мерфи, где он часто повторял «Я – каратист, я кровоточу изнутри»
Коэл: Ты тяжело работал над своим шестикубиковым прессом, ведь в возрасте «от 40» не так-то просто его себе организовать, с травмой спины, с проблемным коленом, со всем этим… Тебя не расстраивает то, что люди говорят о том, что все это ненастоящее, подделка, Photoshop, силикон?
Шарук: Люди могут говорить все, что хотят, я уважаю их право на это. Мой ответ всем – попробуйте сделать это в Photoshop, сделайте липосакцию – вперед! И если у вас получатся шесть кубиков, как у меня – благослови вас Господь и скажите мне! Напишите мне и расскажите об этом, потому что я тоже так сделаю. У меня нет проблемы следовать более простым путем, чтобы заполучить такой пресс.
Коэл: У тебя есть все. Деньги, замечательная семья, ты – на вершине в течение многих-многих лет… Что двигает тобой? Потому что ты кажешься более увлеченным, чем когда бы то ни было…
Шарук: Да нет, на самом деле у меня ничего нет. Я хотел бы сказать всем, кто молод, или даже в том же возрасте, что и я – видите ли, успех очень субъективен, когда я решил стать актером, моя логика была такова «я постараюсь изо всех сил, заставлю улыбнуться многих людей» Но что произошло – слишком много людей стали улыбаться и я понял, что не заслуживаю этого. И я не знаю, сколько я еще продержусь, но мое главное желание – чтобы в конце моей карьеры я не был бы должен никому, включая зрителей, чтобы я мог сказать «Все, что я получил – я заслужил, потому что отдал в ответ достаточно». Люди говорят, что я – Король Хан, хотя я считаю это умным журналистским преувеличением, но я искренне верю, что Король – не в том, сколько он получает, сколько берет, а Король в том, сколько он отдает. Я верю, что успех не имеет срока годности. Потому я считаю, что у меня нет ничего.
Коэл: Насколько высоко поднимешься – настолько низко придется и падать. И все звезды, в конечном счете, гаснут. Ты к этому уже подготовился?
Шарук: Да, через 72 года. Когда мне будет, скажем, 117 лет, я буду очень расстроен тем, что в возрасте 117 лет я буду угасшей звездой. И я очень грущу, думая об этом.
Коэл: Я не говорю об угасании, но твоя карьера изменится.
Шарук: Да, в том возрасте все изменится, это очень печально.
Всю жизнь мы работаем, чтобы быть признанными, а потом остаток жизни носим очки, чтобы спрятаться. Мне нравится, что меня узнают; мне нравится нравиться людям; мне нравится, что люди считают меня звездой; мне нравится дарить людям улыбку по пятницам. Когда это отнимут у меня – по любой причине: недостаточность моего таланта, трудолюбия или просто из-за того, что я никому не буду интересен – и однажды это случиться, честно, это случиться, я не готовлюсь к этому, но могу сказать тебе, что я буду раздавлен, очень обеспокоен, я буду очень жалеть, но потом я займусь режиссурой. Или что-то в этом роде, я не знаю, чем займусь, но мне будет очень грустно.
Коэл: Ты говоришь о звездности как о желании быть узнанным, не прятаться от этого. Ты когда-нибудь чувствовал себя как в передаче «За стеклом» (прим.пер. — она назвала другую передачу, Big Brother, которая является оригинальным вариантом русской «За стеклом»), когда подсчитывают каждую минуту твоей жизни, даже твоей личной жизни, твоего свободного времени.
Шарук: Есть очевидная граница – когда я играю и когда я реальный. Когда есть камера или более двух людей рядом со мной, то я – актер. Т.е. все, кто видят меня снаружи, на самом деле, меня не видят. Потому я так рад столько отдавать. Как актер я могу отдать 100 %, могу прыгнуть и повредить плечо, я могу сделать все. Потому я не принимаю это неправильно, когда мне говорят, что следят за каждой секундой моей жизни. Следят за каждой минутой моей актерской игры. Когда включается камера – вы меня не знаете, я – актер, я не знаю, это…
Коэл: Так когда ты смотришь в зеркало, кого ты видишь? Кого ТЫ видишь?
Шарук: Я – очень обычный парень, воспитанный в среднем классе, со своими маленькими радостями, немножко одиночка, и очень счастлив в своем маленьком мирке, и я работаю на звезду по имени Шарук Хан. Мне нравится мой наниматель, он хороший. Собственно, это очень странно, когда я попал в кинопромышленность, мой гример, который со мной уже годы, Рави Дада… Я смотрел в зеркало с закрытыми глазами, я не люблю смотреть на себя. И он говорил мне «Держи глаза открытыми, посмотри на себя хоть раз»… Когда начинаешь верить в то, что ты важен, то посмотри в зеркало и спроси себя «Кто я?». Я не знаю, кто я, мне все равно, я просто обычный парень, который живет своей жизнью и делает свою работу.
Коэл: Но как ты остаешься обычным на этой стадии своей жизни? Ты любим целой нацией, ты окружен обожателями, все твои фильмы становятся блокбастерами, у тебя очень необычная жизнь, ты не можешь вот так запросто выйти на улицу и быть обычным.
Шарук: Я, собственно, могу, могу. Я остаюсь очень реальным, очень базовым, очень простым. Я не воспринимаю свою профессию как свою жизнь. Это просто у меня такая работа, будет скучно, если я начну описывать технические подробности, типа «как я печатаю 40 слов в минуту», «как я тренируюсь» и т.д. Моя работа должна оцениваться в конце, а не в процессе. А я буду наслаждаться процессом.
Коэл: Но и процесс такой захватывающий для людей. И поэтому они интересуются. Например, как кто-то вроде тебя может играть обычного парня в Rab Ne Bana Di Jodi?
Шарук: Я не могу объяснить тебе, как я это делаю. Я это чувствую. Я даже не хамелеон – я не меняюсь. Но изнутри, и это правда, и сейчас это будет звучать как всякие скучные подробности, я становлюсь своим персонажем изнутри. Но эти 30 секунд дубля – и сразу же выхожу. Мне нравится быть кем-то еще, мне нравится идея крутануться вокруг своей оси и стать Бетменом на мгновение. Мне не комфортно быть собой, но мне очень комфортно быть обычным. Потому я – противоречие, и мне это нравится. Мне многие говорят «Вот ты говоришь, что счастлив быть обычным, а потом говоришь, что тебе не нравится быть тобой». Но я в порядке. Все в мире – противоречие, и мне нравится жить в этом двойном пространстве, в капсуле между двумя этими мирами.
Коэл: Он сам себе задает вопросы – и сам на них отвечает Замечательно!
Шарук: Да, я так делаю. Друзья называют меня SRK-1 и SRK-2 и говорят «Ты странный: сам себя спрашиваешь, сам с собой говоришь, сам с собой что-то делаешь, обещаешь одно – в конечном счете делаешь что-то другое…»
Коэл: Друзья, о которых ты говоришь, те, что с тобой рядом, ближайшие друзья – они относятся к тебе как к полубожеству, люди встают, когда ты входишь – тебя это беспокоит? Все твои друзья такие?
Шарук: Я не очень дружелюбный. Не то, чтобы я плохой парень. Но я нахожу это странным… Я могу поговорить, посплетничать, пообщаться, могу быть таким «своим в доску» парнем…
Коэл: Ты ведь понимаешь, что это и есть та личность, которой тебя все считают. Ты играешь много таких ролей…
Шарук: Может, потому и играю, потому что в реальной жизни я не таков. Я – очень скромный и очень тихий, немного остерегаюсь людей, я не люблю вечеринки, церемонии…
Коэл: Странно то, что люди чувствуют себя необычно рядом с тобой, а ты как раз выглядишь комфортно.
Шарук: Думаю, что просто хорошо играю. А как личность я очень несоциален.
Но мои друзья, например, Каран или Ади, я обращаюсь к ним «сэр» на площадке: когда я прихожу на съемочную площадку, и начинается съемка, то мне даже в голову не придет обратится к Карану «А что не так? По-моему, все хорошо…»
Коэл: И на этой ноте мы прервемся, но возвращайтесь, ведь мы говорим с Шаруком Ханом.

Коэл: Люди считают, что ты один из счастливчиков – либерально мыслящих мусульман…
Шарук: Большинство индийцев – либерально мыслящие. Все говорят только об экономическом развитии, ликвидации бедности, повышении уровня образованности и безопасности. Больше ни о чем.
Коэл: Но многие люди верят, что мусульмане в Индии несчастливы. И потому такое происходит…
Шарук: Видишь ли, человек, бросающий бомбу, так не думает – кто счастлив, а кто нет. А читал в газетах о том человеке, который сейчас в тюрьме, Касаб или как там (прим.пер. – имеется ввиду единственный выживший в перестрелке с полицией террорист из группы, ответственной за теракт 26/11)… И послушайте его – где хоть какая-нибудь идеология? Где хоть какая-нибудь логика? Какие-нибудь чувства? Какая-нибудь образованность? Где хоть что-нибудь из того, что он сказал, из чего стало бы понятно «Ооо, вот почему он это сделал» Но почему, почему ты их убил, кто тебе это приказал? Знаете, потому что я был беден – и что, каждый бедняк должен стать убийцей? Я не образован – все неграмотные должны убивать? Нам показали видео – если я увижу плохое видео, я должен убивать? Нет никакой логики!
И еще кое-что – я много обвинял тех, кто воспитывает такими мыслями молодежь. Еще я хочу обвинить молодежь – да ладно вам, вы не можете быть такими тупыми, чтоб вам показали видео, и вы сразу же за пистолет и убивать.
Коэл: Шарук, твоя любовная история с Гори, любовь из детства, почти как в фильме YashRaj.
Шарук: Знаешь, я очень стеснителен с женщинами, я делаю много романтических фильмов, и все еще краснею от мысли о том, что я делаю романтические фильмы… Я ходил на эти вечеринки, знаешь, такие, где мальчики сидят с одной стороны, девочки – с противоположной, и в какой-то момент, когда поет George Michael, кто-то подымается и говорит «Подари мне это танец». И я ни разу не смог сказать такого девушке за всю свою жизнь, я все еще ни разу не пригласил девушку танцевать.
Коэл: И Гори пригласила тебя танцевать?
Шарук: Нет, я подослал своего друга спросить Гори о том, потанцует ли она с его другом. Думаю, она растерялась, и она отказалась. Потому я так и не пригласил её на танец. Она сказала, что ждет прихода своего парня. Потом мы узнали, что парень, который пришел, был, собственно, её братом, она просто не хотела ни с кем танцевать, потому что ей парни, которые её приглашали. И потом я подошел к ней, и сказал «Хочешь, я тоже буду твоим братом?» И она сказала «Нет – я выйду за тебя замуж»
Коэл: Что в ней тебя зацепило? Ты никого никогда не приглашал, но ради неё набрался духу и пригласил. Что ты увидел в Гори?
Шарук: Она очень сердиться, когда я говорю это, но мне понравился её зад.
Коэл: Самый честный ответ, который ты мог дать!
Шарук: Да, она очень сердится, когда я говорю это, но я посчитал её очень милой, мне понравилась её внешность, у неё тогда была такая прическа, когда волосы сверху, и локоны спускаются на лицо, не знаю, как это называется, что-то французское…
Коэл: Это quiff.
Шарук: Ладно, это был quiff. (прим.пер. – Quiff – это стиль прически с пышным, чаще всего плоским верхом, иногда подразумевает ирокез. Вот так выглядит классический женский quiff. Поскольку это понятие стало синонимом челки, то Гори могла выглядеть как угодно, лишь бы с челкой). Но я больше не буду этого повторять, нужно очень много мужества, чтобы пригласить девушку.
Уверен, что у всех такое было, когда девушка вдруг говорит «Давай будем друзьями» — ненавижу эту строчку. Хочу сказать всем юношам – если девушка говорит вам «Давай будем друзьями», то просто не слушайте её, это глупости. Или «Мне нужно пространство» — я нахожу эти реплики очень странными. Думаю, это все мусор.
Коэл: Иногда девушка действительно нужно пространство.
Шарук: Нет, не думаю, что им это нужно. Пространство нужно давать своему партнеру – парню или девушке – и быстро заполнять это пространство любовью, теплом и объятьями – тогда «да». Надо быть собственником – это правильно.
Коэл: Чему ты учишь людей?! Не слушайте его!
Шарук: Все абсолютно правильно! Я думаю ,что любовь должна быть именно такой – немного собственнической… Хотя, естественно, нельзя быть злым, нельзя никого оскорблять физически и эмоционально, это неправильно, но…
Коэл: Говорить девушке «Не носи мини-юбки», «Не одевай купальник»?
Шарук: Да
Коэл: Это абсолютно нормально?
Шарук: Кроме случаев, когда единственная альтернатива – идти голой. Но нет, они просто неправильно понимают, думают, что придется носить шальвар-камиз (прим.пер. – женская одежда, состоит из нижних брюк — шальваров (они могут быть как широкими, так и узкими), платья (камиз) и шарфика-накидки (унна, дупатта) – может быть таким или таким)… Когда тебе 18, такое собственничество разрешается. Но когда тебе 21, этого уже не стоит делать. Я продолжал до 35 лет.
Коэл: И она все еще оставалась с тобой…
Шарук: Она понимает, что я не со зла. Просто я не знаю других девушек. И я очень ясно и честно ей говорю «Послушай, я пригласил тебя танцевать и ты согласилась. Потому ты застряла со мной навсегда».
Коэл: Ты бы смог с этим справится, если бы она тоже была актрисой?
Шарук: Нет.
Коэл: Кстати, ты в уникальной позиции, как актер, которого слухи связывают и с женщинами, и с мужчинами.
Шарук: Да, я этот… как их зовут? Унисекс? Нет. Всесекс?
Коэл: Метросексуал? Триосексуал?
Шарук: Я – всесексуал! Не бисексуал, триосексуал, я – всесексуал.
Я думаю, что сексуальности уделяют больше внимания, чем она стоит. Возможно, это в нашей культуре, в нашем воспитании, это всегда было табу. Но я вырос с людьми всех сексуальностей (сексуальных ориентаций), мне очень комфортно с мужчинами, которые предпочитают мужчин, с мужчинами, которые предпочитают женщин… любая комбинация! Я не думаю о себе, как о примере того, какой должна быть сексуальная ориентация. Я просто забочусь о своей. Я женат, у меня красивая жена, хорошие дети – и все хорошо.
Коэл: Но есть ли какая-нибудь правда в этих слухах, переступал ли ты когда-нибудь границу?
Шарук: В смысле?
Коэл: Быть связанным с какой-либо из звезд, с которыми тебя паровали? Или с режиссерами?
Шарук: Со всеми! У меня был восхитительный секс со всеми! Я – секс-фанат!
Я считаю странным, что люди сводят отношения всего лишь к этому. Мне не со многими связывали, разве что кроме Карана Джохара, что нормально – я люблю его и всегда любил. Что не означает, что у нас жаркий потный секс, у нас его нет. Но это смешно, мы смеемся над этим. Помню, как-то раз одна из наших домработниц увидела Гори и Карана, валяющихся на кровати, они болтали, и она подошла ко мне «Хозяин, они вместе в постели»
Коэл: Шутишь?
Шарук: Нет, правда, это очень мило, что она хотела меня предупредить. А я ей «Послушайте, я ведь ревную, потому что Каран должен быть в постели со мной»
Коэл: Так как ты сохраняешь ваш брак захватывающим? Ты знаешь её так давно, и у вас все еще прочный как камень брак, по крайней мере, на людях… Только Бог знает, что происходит наедине, надеюсь, что все замечательно… Как ты поддерживаешь эту магию?
Шарук: Просто не разрешаю ей носить мини-юбки, и все!
Коэл: Но она их носит, носит!
Шарук: Да, носит, так это и работает! Т.Е. моя обязанность – говорить «Никаких мини-юбок!», а её обязанность – их носить, и я должен смириться с тем, что она их носит, и она должна смириться с тем, что я это повторяю. И в этом вся прелесть брака.
Но если без шуток, то я думаю, что в отношениях САМЫМ важным моментом является пространство. Надо предоставлять друг другу свободное пространство. Пространство – как синоним любви и доверия, и это пространство действительно надо наполнять…
Коэл: Пожалуйста, слушайте его, парни!
Ты никогда не боялся, что твои дети вырастут в нереальном пространстве?
Шарук: Мой единственный страх, что все, что сделают мои дети в рамках карьеры и жизни… Просто я надеюсь, что они выберутся из тени «ребенок кинозвезды». Я никогда не давал им почувствовать, что особенный. Нет такого, что «Выходит папин фильм – конец света! Бросаем все и бежим!» Они занимаются своими делами, я их учу понемногу, много с ними играю, отвожу их в школу, хожу с ними на школьные мероприятия. Еще я очень счастлив, что они будут очень хорошо информированы, во-первых, потому что мир стал лучше информирован, это очевидно; во-вторых, они много со мной путешествуют – я-то впервые выехал за пределы Индии когда мне было 26-27. Потому я считаю, что это подарок для них – что я кинозвезда и они могут путешествовать со мной, я могу себе это позволить. Они могут увидеть мир «из первых рук»… И, возможно, они не будут столь стеснительны, и смогут пригласить кого-то на танец.
Коэл: Их детство очень отличается от твоего…
Шарук: Мои родители много не могли позволить купить мне, но я никогда этого не чувствовал. Их родители (прим.пер. – родители его детей) могут много себе позволить купить им, но я не даю им этого почувствовать.
Коэл: К сожалению, ты очень рано потерял своих родителей. Как ты выбрал себе столь нестабильную карьеру?
Шарук: Единственное хорошее, что было после смерти моих родителей – мне больше нечего было терять. И когда нечего терять, то можно делать, что хочешь.
Коэл: Мы еще увидим «темного Шарука», с которого ты начал свою карьеру?
Шарук: Когда мне звонят с предложениями фильмов… Видишь ли, Коэл, я не выбираю, какие фильмы мне будут предлагать. Фильмы выбирают, будет ли в них Шарук. Я верю в это в очень духовном смысле этого слова. Но когда я делаю роль «на грани» — мне понравилось делать «Дон» (напевает)…
Коэл: Но это все в рамках… (делает такой широкий жест руками)
Шарук: Нет, да ладно тебе, он убивает героиню, он типа очень злой парень, я всегда думал, что он очень злой.
Коэл: Сексуальный и злой.
Шарук: Максимальная «темнота», которую я могу сыграть – это сыграть персонажа сексуально. Сексуально ведь означает не только сыграть постельную сцену или поцелуй, а еще и как человек двигается, как смотрит… Мне нравится, как он (прим.пер. – это он о себе в третьем лице говорит) в «Доне» смотрит на Приянку, как говорит с ней – посмотрите на темноту в этом: он говорит с девушкой, которую планирует убить, разрушить, и все равно играет с ней в любовь.
Коэл: Я нахожу очень странным, что даже на этом этапе своей карьеры ты не подбираешь проекты «под себя»
Шарук: Не думаю, что я достаточно хорош для этого, что «Только я могу это сделать!» Я очень боюсь играть: я очень уверен в своей технике, но, в то же время, очень напуган – «Смогу ли я это?» Потому когда приходит кто-то другой и уверенно говорит мне «Шарук, думаю, ты это сможешь!», то я типа «ОК, если ты так думаешь, то ладно».
Приходит Ади – запущенная щетина, взъерошенные волосы, насупленные брови – «Ты должен сделать это, 70 минут, всего 70 минут» (прим.пер. – это начало монолога персонажа Шарука из фильма Chak De! India) И я говорю «Это сработает?», а он «Да»
Фара приходит и говорит «Хочу сделать тебя идиотом: шестикубиковый пресс и дурацкий танец, немного тупой», и я «ОК, я сделаю это»
Коэл: Многие из тех, кого ты упомянут – Фара, Каран, Ади – почему у них нет других альтернатив, кроме Шарука? Что есть в тебе, что они даже не пытаются искать никого другого?
Шарук: Я очень быстро работаю, мне не нужен вагончик для отдыха, у меня нет «звездной болезни» — и это все, минуя тот факт, что мы очень хорошие друзья. И искренне верю, что если Коэл будет моим режиссером, то я работаю на Коэл, которая работает на группу людей, которым нравится её работа. Не я работаю на эту группу, которой нравится моя работа. Одна из вещей, которую я никогда не скажу «Я не буду играть этого персонажа». Он сделает это, черт побери, я заставлю его это сделать! Если вы хотите, чтобы он это сделал – он сделает! И вы поверите!
И еще я очень честен. Могу сказать «Ади, друг, мне это не нравится» — и он ответит «Да? Хорошо! Хорошо, что мне это нравится – потому заткнись, и делай, как велено». И я буду делать, как он скажет.
Я всегда говорю им «Если вы не разрешите мне самовыразиться в крупном плане…», а они часто не разрешают, почти всегда, «…то я сделаю это в каком-то другом фильме, и вы посмотрите, и будете сожалеть, что я не сделал этого в ваших фильмах!»
Коэл: Что это за угроза?
Шарук: Да, они очень пугаются, и говорят «Хорошо – сделай это в другом фильме»
Коэл: Когда Каран сидел на этом диване, он сказал, что его сердце будет разбито, если ты ему откажешь. А если бы он использовал какого-то другого Хана для его фильма?
Шарук: Тогда разбилось бы не только его сердце. Я бы разбил ему голову.
Коэл: Billo Barber, фильм твоей студии, это очень серьезный фильм, основанный на персонаже, в нем снимается Ирфан Хан – серьезный актер – это знак взросления Red Chilies Entertainment?
Шарук: Нет, я думаю, что если ты смешон – тогда ты повзрослел. Если ты серьезен – тогда ты подросток, которому еще расти и расти. Потому что это глупости, что только взрослые затрагивают взрослые серьезные темы. Думаю, что наша компания достаточно осмелела, чтобы делать фильмы не со мной в главной роли, брать других актеров…
Коэл: Посмотрим, достаточно ли ТЫ смел, чтобы сыграть в «Признание на диване»
Самое высокомерное, что ты когда-либо сделал?
Шарук: Кто-то спросил меня – процитируй диалог из твоего последнего фильма… И я ответил «Нет, я расскажу тебе диалоги свои последних 60 фильмов в одной строчке». И я продолжил «Я – Король!»
Коэл: Самое скромное, что ты когда-либо сделал?
Шарук: Это не то, чтобы скромно, но я принял тот факт, что мои дети лучше меня. Я наконец-то принял, что кто-то может в чем-то меня превзойти, и я не расстроюсь. Потому я не против, что Сухана и Ариан побеждают меня в играх.
Коэл: Мы забудем о том, что в них твои гены…
Шарук: Да ладно, Гори тоже может выиграть, ничего страшного, я разрешаю другим генам расцветать.
Коэл: Твой самый глупый диалог?
Шарук: Кажется, я его же и написал… (прим.пер. – цитирует из фильма «Baazigar», хотя в фильме цитата звучит немного по-другому). «Я знаю, и ты знаешь, и мы оба знаем, почему я проиграл. Ради тебя. Потому что ты этого хотела. И если бы я выиграл, ты бы расстроилась, а я не могу огорчать такую красивую девушку. Ведь, чтобы выиграть что-то, человек должен что-то проиграть, и потому такого человека называют Игрок». Смысла никакого нет, но звучало очень круто.
Коэл: Самый смысловой диалог?
Шарук: «Привет! Я Рахул. Слышала такое имя?»
Коэл: В периоды слабости – что ты делаешь?
Шарук: Молюсь Аллаху и молюсь своим родителям. Я говорю им «Вы ушли к Господу по причине, которая должна была быть очень хорошей, потому что я не мог потерять вас ни за что. Поэтому, пожалуйста, родители, вы любите меня, у меня такая-то проблема… у меня закончился бензин посреди трассы… решите этот вопрос как-то, пожалуйста.
Коэл: Твой самый большой страх?
Шарук: Что кто-то отрежет мои руки. У меня такая проблема, что мне очень неуютно… хотя я делаю это во многих своих фильмах… но мне странно, когда кто-то трогает меня за плечи, я начинаю бояться, что мне отрежут руки. Такой у меня страх.
Коэл: Потому ты их постоянно так раскидываешь? (делает характерное шаруковское «объятие для всего мира»)
Шарук: Возможно. Возможно, я всегда использую их в фильмах, потому что тогда я чувствую «Видите, я сделал это, и никто их не отрезал!»
Коэл: Самое большое твое сожаление?
Шарук: Хотел бы, чтобы мои родители были живы и могли быть с моими детьми. Я хотел бы, чтобы они знали, что у меня получились очень хорошие дети и не только они делают хороших детей.
Коэл: Когда ты врешь?
Шарук: Каждый день на съемках я лгу. Я актер, моя работа – лгать.
Коэл: Когда ты врешь не на съемках?
Шарук: Я всегда на съемках.
Коэл: Если бы застрял в лифте с Салманом Ханом, что бы ты сделал?
Шарук: Не думаю, что мы бы много говорили. Возможно, забили бы друг друга на смерть… Не знаю, что бы мы делали. Но в конечном счете, мы должны были бы стать друг другу на плечи, чтобы вылезти из лифта.
Коэл: Допустим, Господь сказал, что твоя актерская карьера завершена. И ты можешь выбрать между карьерами собственника команды по крикету, ведущего телешоу или церемонии награждения, рекламной модели, заниматься недвижимостью или политикой. Что бы ты делал?
Шарук: Так как Господь мог бы завершить мою актерскую карьеру – актерство нужно во всем вышеперечисленном.
Коэл: Имеется ввиду, что твое актерство перед камерами, в фильмах закончено.
Шарук: Я хотел бы стать учителем, я хотел бы учить чему-нибудь. Не обязательство обучать актерскому мастерству, не думаю, что оно у меня есть. Я взял бы любой предмет, выучил бы его и учил бы детей. Я хотел бы быть учителем.
Коэл: Мне понравился бы такой учитель, и мне понравилось принимать тебя в моем шоу. У меня небольшой подарок для тебя (дарит ему подушку)
Шарук: Спасибо, я буду пользовать ею в поездках. Я как раз такую хотел. Спасибо.

Перевод — @ksana
Поиск «шарукоманских» интересностей по Интернету – Gori
Перевод с хинди по памяти – igordoc

Похожие записи:

Хема Малини отвечает на вопросы о своих любимых вещах Дулкар Салман: откровенно о том, как он получил свой первый фильм и как встретил свою жену