His first love called him «Oy!» / Его первая любовь окликнула его «Эй!»

Он обернулся… и пропал. Теперь я понимаю, как происходит запечатление — вот оно, когда Вселенная перестает состоять из галлактик и планет, и приобретает имя и внешность маленькой пышечки в очках и привычкой говорить с растениями. Он очень долго искал её… и нашел… пожалуй, слишком поздно…

Я не могу объяснить свое отношение к этому фильму. Это просто не мой фильм. Он красивый, нежный, романтичный… Но не мой. Я весь фильм прожила с ощущением «так не честно!», а когда он закончился, у меня была только мысль «и это все?!» вот так просто?!».

В нескольких местах ёкнуло сердце… Собственно, две песни из него теперь рвут на части мою душу — и раньше дергали, но теперь я знаю их смысл, и они стали невыносимо глубже оттого…

Но он просто не остался жить во мне, этот фильм… Не знаю — почему… Возможно, эта эмоция светлой счастливой грусти уже была во мне из-за другого фильма, и Эй просто добавил чуть в копилку моей грусти, но там было слишком мало места, чтоб он поместился целиком…

Я перевожу только те фильмы, в которых живет моя душа, мои эмоции, которыми я хочу поделиться с другими… Моя душа слишком беззастенчиво по-детски наивна для этого фильма, я не смогла понять его правды, моя правда была бы другой…

Но к этому фильму я еще вернусь. Ради его музыки, ради запечатления, ради глаз Сидду и ради одинокого дождя на скамейке на Новый год.