Сказка про… Иванушку-дурачка.

Жил-был один знатный человек. Жена его умерла давно, а остался один сын единственный — Паван. Все бы ничего, да дурачком сын оказался. Ни в учебе не силён был, ни в боях ратных. Пора бы ему дела от отца перенимать, да куда уж там! Годы идут, все сверстники-ровесники уже выучились да переженились, а этот все словно дитя малое, даром что силушку богатырскую нагулял да школу кое-как осилил. И серчал на него отец, да прощал, что, мол, с сироты взять, без матери все-таки растёт. Но и отцовское терпение не вечно. Рассердился как-то он на сына своего, да и выгнал из дома, а когда понял, что, погорячившись, несправедлив к нему был, не выдержало сердце отцовское, он и умер. А сын выполнил последнюю волю отца. Пошёл он из дому да в столичный город Дели.

А в стольном городе встретил он царевну молодую. Приглянулся ей Паван-дурачок, сердце, мол, у него чистое. Говорит она отцу своему, мол, ни за кого замуж не пойду, только за Павана своего. Отец осерчал было, да что поделаешь? Любил он свою дочку, все прихоти ее готов был исполнить, но, как полагается, задание жениху дал — построй-ка терем для моей дочери, ну ладно, не за ночь, полгода тебе на все про все, ипотека не возбраняется))). Добрые нынче отцы у царевен пошли, а то вон как раньше — вынь да положь к утру)))

И все было бы хорошо у Павана, да встретил он на празднике девочку немую, потерявшую своих родителей, не знающую куда идти.

И оказалась эта девочка для Павана тем самым камнем на перекрёстке дорог. Выбор, каждый раз мучительный выбор. А ведь еще недавно все так просто было. Налево пойдёшь — богатым быть. Направо пойдёшь — женатым быть. Так ведь это и надо нашему герою — достаток и женитьба на красивой и знатной девушке. Но… девочка смотрит на него своими огромными глазами. И ничего не говорит! И приходится Павану САМОМУ до всего додумываться, ведь эта девочка даже попросить ничего не может! САМ пойми и САМ прими решение. Прямо? Идти прямо? Убитому быть? Сколько таких сказок мы читали в детстве? Что происходило с теми людьми, которые выбирали дорогу, ведущую сугубо к богатству или же к женским прелестям? И почему лишь тот герой, который выбрал прямой путь, достигал всего — становился на несколько ступеней выше как личность, и невесту самую-самую получал себе в жену, и достаток.

И начались у Павана Испытания. А вдруг жадный он? Нет, отдал все деньги для спасения малышки. А вдруг трусливый он? Нет, не побоялся он ни людей — раскидал всех бандитов в публичном доме, ни богов, до этого ведь боялся в кафе, где курицу подают зайти, а тут не раздумывая в самое пекло дома порока кинулся.

Ага! Что-то начало меняться и в самом Паване? Спал-спал на печи тридцать лет и три года, да вдруг воином стал! Учил-учил песни да молитвы во славу Бога своего — Ханумана, да вдруг понял, что не важны ни религии, ни касты. А что важно? Самым важным оказалось помочь этой маленькой безмолвной пришелице из чужой страны, да из чужого рода-племени вернуться домой, иначе… А что иначе? Что он потеряет, если НЕ пойдёт по той прямой дороге, на которой ему может и «убитому быть»? А потеряет он самого себя, потеряет своё главное богатство — чистое сердце. И, если опасный путь грозит ему быть может и смертью, но тут герой ещё побороться может, то отказ от этого пути — это самая настоящая верная смерть, смерть того Павана, которого полюбила прекрасная светлоглазая Расика (ох, уж эти имена…). Да и он сам не сможет примириться с потерей самого себя. Как он сможет дальше жить, если будет знать, что он мог бы помочь маленькой Мунни, но отступил?

Паван подобен мощной и красивой, но бессильной птице (Паван — павлин?), которая не может летать. Пора превращаться в того, кем он должен быть — сильного лебедя (пава, павушка — лебедь?).

Опять немного Жарниковой (о том, что в русской народной традиции пава и лебедь – одно и то же).

… Особенно широко распространены образы серых гусей и белых лебедей в русских народных свадебных песнях, где постоянно сравнение невесты с «лебедью белой», плавающей по «морю Хвалынскому», по «Дунаю», восклицающей «на тихих заводях», «отстающей от стада лебединого», с серой утицей или с павой, которая, судя по всему, также мыслилась в русской народной традиции водоплавающей птицей (утицей или лебедью). О том, что пава и лебедь в народном представлении одно и то же и что образ павы имеет мало общего с павлинами, свидетельствует песня, записанная в 1958 году в Архангельской области, т.е. там, где, как и в бывшей Вологодской губернии было широко распространено изображение пав на свадебных полотенцах, сарафанах, подолах рубах:

Что на тихой на тишине,
Да на тихой лебединою
Да тут не паванька плавала,
Да не пава перья ронила…

Да, Паван уже не глуповатый, беспомощный павлин. Благодаря Мунни-Шахиде он стал гусем-лебедем, который на широких крыльях перенесёт маленькую девочку (маленького Нильса) в родную страну, за синие леса, за высокие горы, за широкие реки, в родительский дом.

Этот образ, образ Павана, несущего на своих широких плечах маленькую девочку, будет потом неоднократно повторяться на протяжении всего фильма. И все, что было с Паваном до этого — долгая, мучительная, но очень и очень нужная отцовская наука, первые его испытания и первые его озарения, все это было «службушкой». А теперь ему предстояла Служба!

INTERMISSION

Небольшое отступление. По причине нехватки времени, я не смогла посмотреть весь фильм сразу. Досмотрев до «интервала», я выключила телевизор, но поскольку в голове стала ясно складываться история об Иване–дурачке, то я решила «по горячим следам» и по горячим впечатлениям ее записать. И все, что написано выше, я набросала ДО того, как посмотрела продолжение. Каково же было мое удивление, когда я увидела все то, о чем написала накануне, в словах песни, которая звучит в самом начале второй части фильма:
Я – твоя дорога,
А ты – мой путник.
В поисках твоей судьбы
Я себя обрел.
Я — твой звонкий голос,
А ты – мои слова.
Что не произносишь ты,
Ясно слышу я.
Встретив тебя, я силу ощутил.
Встретив тебя, я горы своротил.
Хоть и трудна, но ближе стала цель,
Ведь ты пульс сердца моего теперь.

Вторая часть истории – это путешествия Павана и Мунни-Шахиды в тридесятом царстве, тридевятом государстве, в потустороннем для Павана мире. Но Паван с удивлением обнаруживает, что в этом чужом и очень опасном для него мире ему встречаются прекрасные и отзывчивые люди, которые как по эстафете один за другим берут на себя заботу о нем и о малышке. И самое главное, его сердечко, его маленькая Мунни рядом с ним.

Да и Паван уже, конечно, не тот Иванушка-дурачок, которым он был в начале истории, но все-таки ему очень и очень тяжело. Он снова и снова попадает в сложные ситуации, из которых еле-еле выкарабкивается. Как же он справится со всем этим? Вдруг в какой-то момент у него не хватит сил? Кто ему поможет?
— Бог Хануман мне поможет! – отвечает он случайно встретившемуся на пути приставучему журналисту Чанду Навабу.
— Даже в Пакистане? – удивляется попутчик.
— Ох… — Паван не знает, что на это ответить

А вдруг боги иной раз могут воплощаться в людей, чтобы помочь тем, кто в них искренне верит? Вдруг Хануман иной раз может быть таким:

Или же Наваб — это тот самый волшебный помощник, про которого пишет Пропп, который помогает сказочному герою ориентироваться в новом пространстве, решает за него какие-то задачи, спасает от погони, добывает волшебные средства?
И, если Паван стал для маленькой Мунни-Шахиды голосом и силой, то потом, когда сам Паван уже ничего не сможет сказать и сделать, чтобы защитить себя и малышку, этот Чанд Наваб станет его голосом и силой, и именно он сформулирует то, ради чего Паван совершает, казалось бы, безрассудный поступок. Любовь! Все благодаря любви, все ради любви.

Много испытаний будет уготовано Павану и его спутникам. Даже превращаться в другого человека Павану пришлось. По сказочным меркам это не просто переодевание, а именно превращение. Какая симпатичная дамочка получилась:

Ой, не то)))). Вот:

Хорошо хоть создатели истории позволили герою остаться самим собой, а то ведь, если не о смене пола, то о смене религии Паван уже начал беспокоиться (шутка про обрезание).

Хотя Сказочники люди довольно жестокие. Вот герой Пьера Ришара так и учесал за линию горизонта на границе миров в женском обличье. По ходу на новое Воплощение всю их троицу отправили в идеальном для них виде и составе…)))

Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники))))) …

Но у нашего Павана другой Путь. За время путешествия у него было проверено уже все – его щедрость, смелость, ум, физическая сила и выносливость, честность, способность не унывать ни в каких ситуациях, терпимость по отношению к людям других каст и религий, сострадание, умение сражаться. Но ему и дальше нужно идти Прямо. Прямо, туда, где… убитому быть.

Вот она, кульминация перевоплощения героя — его инициация.

(Книга Арнольда ван Геннепа (французский фольклорист и этнограф) «Обряды посвящения», глава «Инициация». [Инициа́ция (лат. initiatio — совершение таинства, посвящение) — обряд, знаменующий переход индивидуума на новую ступень развития в рамках какой-либо социальной группы или мистического общества.]
Если совсем-совсем-пресовсем кратко, то эти обряды заключали в себя следующее:
1. Отделение от прежней общей среды.
2. Какие-то сакральные действия, совокупность церемоний, целью которых было буквально «отодрать» посвящаемого от старого мира, и переместить в новый. Делалось это зачастую весьма жестоко, посвящаемый должен был испытать «временную смерть», порой доводили человека до состояния беспамятства, а потом были процедуры воскрешения, возрождения.
3. Далее шли обряды реинтеграции в общую среду, но уже в новом статусе.
(У Проппа в его «Исторических корнях волшебных сказок» тоже есть информация об этих обрядах, поскольку очень значительная часть народных сказок (не только русских, но вообще всех) построена на их основе).

Так и наш Паван–дурачок благодаря перемещению в
новую среду (путешествие в Пакистан), глубочайшему потрясению (он прошел все испытания вплоть до самого последнего — «убитому быть»), получил новый статус личности, навсегда вышел из прежнего полудетского состояния, сохранил свое доброе, чистое сердце, спас малышку Шахиду, обрел семью, верного друга, а также смог изменить мир вокруг.

Ты назад не смотри,
Лети вперед, лети!
Ни один глаз дурной
Не навредит тебе!
Я заберу твою тьму,
А свет тебе отдаю,
Чтобы ночь твоя
Обрела рассвет.
Встретив тебя,
Я силу ощутил,
Встретив тебя,
Я горы своротил.
Хоть и трудна, но достигнута цель,
Ведь ты пульс сердца моего теперь.

Душераздирающая сцена:

Перерожденный Паван. Нужно заново учиться ходить.

Перерождение Шахиды. Голос! У Шахиды появился СВОЙ голос!
— Дяяя-дя!!!! Дядя!!!

Я думаю, что заключительные слова песни, это не только посвящение Павана своей маленькой спутнице, но и рассказ Шахиды о своем большом и сильном Дяде.

Потому что ты пульс сердца моего.
Теперь моя обитель
Лишь рядом с тобой.
Улицу твою найдя, я обрел свой дом.
Хлеб насущный мой
Дан твоей рукой
Лишь найдя твоего бога,
Я своего обрел.
Встретив тебя,
Я силу ощутил,
Встретив тебя,
Я горы своротил.
Хоть и трудна, но достигнута цель
Ведь ты пульс сердца моего теперь

КОНЕЦ.