Представитель высшей гильдии Болливуда, лауреат Padmashree Амир Кхан появился в специальном выпуске передачи «Говорит Азия» канала CNN, снятая перед реальной аудиторией Мумбаи, где высказал свое мнение о болливудских актерах, его чувствах о теракте в Мумбаи и многом другом. Передача транслировалась 25 и 28 марта. Вот главные выдержки:

Большое счастье видеть вас здесь, спасибо, что вы открыты для вопросов. Ваш новый фильм «Гаджини » («Мститель») на данный момент стал самым кассовым фильмом Болливуда. Вы могли предположить подобное?
Ты можешь только надеяться на каждый из своих фильмов, что он понравится зрителям. Но ты ни в чем не можешь быть уверен, пока фильм не выйдет в кинотеатрах. С «Гаджини» мы сделали все, что могли. Я понял, что после долгого времени я делаю колоссальный и прекрасный фильм. Так что я счастлив.

После того, как фильм стал таким большим хитом, многие сказали, что вы — настоящий «Король Кхан». И что вы пошатнули Шахрукха, потому что он делает массовый продукт, а вы — такое кино, о котором многие актеры могут только мечтать. Вы получаете и критический, и коммерческий успех. Как вам это удается? Как вам удается ловить двух зайцев?
Знаете, я просто делаю то, что меня волнует и что мне нравится. Я просто работаю, потому что это приносит мне счастье. И у меня нет никакого желания спихнуть Шахрукха с вершины. Я вообще не думаю, что он когда-то стоял на ней (смех зала). Актер, перед которым я преклоняюсь, — это Амитабх Баччан. Он фантастический актер и он имеет такой успех, к которому никто из нас никогда не сможет приблизиться. Для меня он — герой.

О Боже, смотря на вашу фантастическую работу, мне хочется надеяться, что она не стоит вам слишком больших жертв. На что вы идете ради идеального результата (ведущая намекает на идеальный торс Амира)?
Это было нелегко, правда, нелегко. Среди моих близких есть шутка, что если вы хотите, чтоб Амир что-то сделал, то пусть об этом снимут кино, ради него Амир все сделает. Я никогда не думал, что мне придется учиться, но правда, если для фильма что-то требуется. то я выложусь по полной. Это было больно и очень трудно, и когда я смотрю на фотографии, которые вы все видели, то не мог поверить, просто не мог поверить. Сейчас все это походит на далекий сон, потому что уже восемь месяцев я не тренируюсь. Режиссер моего нового фильма посмотрел на мою мускулатуру и велел мне избавиться от нее. Так что ради моего нового фильма я должен потерять то тело, которое у меня сейчас.

Вы не только ведущий актер, но и недавно дебютировали как режиссер со «Звездочками на земле». Каково было встать по ту сторону камеры, при этом играя одну из ролей?
Было непросто. В основном потому, что я не собирался быть режиссером. Мне пришлось измениться за неделю. У меня не было времени, чтобы думать. Сейчас я вспоминаю, что хотел снять фильм и это было во мне. Но то, как это произошло, не оставляло времени для раздумий. Я просто начал как актер в фильме, а закончил его режиссером. Возможно, если бы не этот фильм я бы не сел в режиссерское кресло в ближайшие лет 10. Так что я рад, что все-таки снял его и счастлив от того влияния, которое он оказал на людей.

«Лагаан» попал в шорт-лист премии Оскар 2001 года. И тот фильм привлек много внимания к Болливуду. По-вашему, насколько важно для индийского кино признание Запада?
«Лагаан» снимался для индийского зрителя. То, что он был оценен во всем мире, и люди из самых разных стран полюбили его, великолепно, и мы были счастливы и взволнованы этим. Но если бы этого не случилось, это не имело бы значения по сравнению с мнением индийских зрителей. Я хочу сказать, что до сих пор мы снимаем фильмы для своей аудитории, которая очень многочисленна и требовательна. И мы не ориентируемся на остальной мир. Мы не думали тогда о том, чтоб удивить или развлечь иностранцев. Думаю, мы и без этого способны снять хороший фильм.

«Миллионер из трущоб» стал огромной сенсацией для всего мира. Но вы знаете, что несмотря на все почести, в Индии многие не приняли его. Что вы можете сказать о нем?
Лично меня фильм не тронул. Он не вызвал у меня никаких эмоций. Возможно, это потому, что я не привык к индийцам, говорящим по-английски. Знаете, эти дети трущоб со знанием английского, полицейский… Для меня это неестественно.

Вы были очень разговорчивы в своем блоге. во время террористических событий в Мумбаи. Но еще раз скажите нам, что вы чувствовали в то время?
Это было действительно трагично. Это походило на ночной кошмар, и я не мог понять, почему это происходит. И было гадко видеть ту отчаянность, с которой было выполнено нападение. Потерянные жизни… Много мыслей приходило в мою голову о том, что… что мы все живем сейчас, и есть люди. во всяком случае, некоторые люди, которые хотят быть услышанными или хотят защититься, но при этом убивают невинных. Это не имеет отношения ко мне, но мне кажется, что в мире происходит что-то подобное.

Но в своем блоге вы тем не менее обращались к правительству, говоря, что с террористами не ведут переговоров. И кажется, вы не одобряли действий нашего руководства. Так что вы думали?
Нет, неправда. Я не порицал правительство. Я думаю, что оно делало все, что могло. Но мне не нравится, как наше правительство использовало религию в политике много десятилетий подряд. Это разделяет людей. Это приносит яд в наше общество.

Ваш ответ на теракты в Мумбаи заставляет вспомнить о вашем фильме 2006 года «Цвет шафрана», который является очень политическим и призывает молодежь задуматься о политике. Для вас настолько важно снимать фильмы, непохожие на сахарную вату?
Да, безусловно. Думаю, я такой человек, которому интересны только определенные истории. Я прочитал сценарий «Цвета шафрана», и он взволновал меня. Я чувствую — вот это да, я должен поучаствовать в этом фильме.

Есть определенная формула фильма, которая хорошо работает в Болливуде. Но в 2001 году «Лагаан» полностью отошел от стереотипов. И его сценарий никто не хотел брать. Он шел больше трех с половиной часов, актерский состав, не считая вас, был незнакомым. И все же фильм был очень успешен… А с новым фильмом, над которым вы сейчас работаете, было такое? Люди в нем сомневались?
Так происходит постоянно. Каждый раз, когда я начинаю проект, все, кто меня знают, подходят ко мне с ухмылкой и они уверены, что теперь-то мне точно не повезет. Так было с «Желанием сердца», с «Цветом шафрана» и даже со «Звездочками на земле». Но это добавляет волнения, когда ты выбираешь проект, который действительно необычный и трудный, и нарушает все правила.

Никто не хотел поддержать «Лагаан». И тогда, после некоторых раздумий, его поддержали вы. Но кажется, это было только начало проблем. Я имею ввиду, была сцена, для которой вы должны были найти 10 000 крестьян, и декорации не были готовы. И как продюсер именно вы должны были решать это. И, говорят, что это только некоторые препятствия, через которые необходимо было переступить.
Да, «Лагаан» снимался непросто. Не очень много времени, но очень много актеров. И чтобы приступить к съемкам в 8 часов, вы должны были встать в 4 и все подготовить, это походило на безумие.

В 4 утра?
Утра, да. И крикет был трудной игрой. Потому что бита и мяч делали совсем не то, что ты от них хотел. И день-10 000 был кошмарным, потому что нам требовалось так много людей. Мы пришли в деревни и сказали: «Эй, мы снимаем фильм», а многие из этих крестьян даже не знали, что такое кино. А еще все это нужно было снять.

Амир Кхан держит личную жизнь в большом секрете. В видеоролике мы видели ваш дом. Наверное, ребенком вы проводили в нем много времени…
Ну, не в самом доме, а в окрестностях.

Какое детство у вас было?
Вообще-то довольно обычное. Родители хорошо заботились о нас. Это была спокойная мирная жизнь. Но родители были против того, чтобы я снимался в фильмах. Я происхожу из кинодинастии. Мои папа и дядя работали в кинематографе. Так что дом походил на ад. Это была безвыходная ситуация, как в кино. Но обычно я никого не слушаю. Я только делаю то, что кажется мне близким. И потом они меня поняли …. больше потому, что переживали за меня. Каждый родитель переживает за своего ребенка. Им казалось, что моя профессия довольно сомнительна. Вы всегда должны знать, что можете проснуться никем, и это тяжело.

Когда вы оглядываетесь на прожитые годы и вспоминаете фильмы 80-х и 90-х. вы испытываете гордость или думаете: «О Боже, лучше умереть!»
Вы смутили меня. Знаете, в первые 6 месяцев после выхода фильма, мне всегда в нем что-то не нравится. И я всегда надеюсь, что расту как актер. Но мне всегда что-то не нравится в своей работе.

Это тяжело, ведь вам приходится смотреть на свою работу.
А я больше не смотрю на свою работу. Теперь, когда я в кинотеатре, я смотрю на зрителей. И они не знают, что я возле них.

Как это не знают?
Не знают, потому что они уже сидят. А потом я захожу в комнату оператора и смотрю на них в окошко. Так ты можешь наблюдать за их реакцией. И если фильм не нравится, то ты слышишь шум стульев, движений, кашель. Так ты понимаешь, что фильм провалился.

Что бы вы могли назвать в себе особенного, то, что сделало вас такой большой звездой?
Думаю, я всегда делал то, что приносило мне радость. Я очень рано понял, что должен сниматься только в тех фильмах, в которые я верю. И я всякий раз терпел неудачу. Но я был умен и набивал шишки. И сейчас, когда я следую за своим сердцем, все работает на меня.